«Лучше б она аборт сделала, чем ребенка сдавать в детский дом, чтоб он потом спился, оказался в тюрьме», — такие разговоры мне не раз приходилось слышать. Понятно, что церковный человек так не скажет. А как отвечать людям не церковным? Рассказывает общественный деятель Александр Гезалов, специалист по социальному сиротству, в прошлом – выпускник детского дома.

— Александр, вообще насколько корректно ставить вопрос «Что лучше, аборт или детский дом»?

— Здесь не нужно какого-то глубокого осмысления: все на поверхности. Почему? Потому, что это две разных истории в общем-то одного дела – жизни. Только в одном случае жизнь прерывается, едва успев начаться, а во втором — продолжается, но в очень тяжелой ситуации.

И обе эти истории сходятся в одной точке, которая называется родительская ответственность. В первом случает родительская ответственность прерывается и остается грех. Во втором, на самом деле, получается, вроде бы то же самое – родительская ответственность прерывается и также остается грех. Но…

Аборт — преступление, на мой взгляд. Реальность такова, что Господь дает женщине ребенка, и она по своей воле, не по воле Господа, решает, что этому ребёнку жить не стоит.

Во втором случае, отдавая ребенка в руки системы, женщина тоже идет против воли Божьей: Он же дал этого конкретного ребенка конкретной женщине, конкретной семье, а явно не системе детских домов. То есть – идет против Божьей воли, причем при полном одобрении общества.

Кстати, поступок матери, отдающей ребенка в детский дом – вызывает осуждение общества. А аборт, как я уже сказал – не вызывает. Обращаю внимание, что речь об осуждении поступка, а не конкретного человека. Осуждать людей лично я не вправе, мне бы со своими грехами разобраться…

— В книге «Соленое детство» вы пронзительно пишете о том, каково было выжить после этой системе, и о том, что многие не выжили, не смогли найти себя во взрослой жизни. Но если бы ваша мама сделала аборт, этой книги, как и этого разговора просто не было бы…

— Это понятно. Отдавая ребенка в детский дом, идя против воли Божьей, женщина дает возможность действию Божьей милости, если взрослые люди вокруг не будут мешать ей проявиться, а, наоборот, позволят ей через них, через их добрые поступки, реализовывать через себя.

Да, много может сложиться не так, как нужно, как хотелось бы – система не готовит ребенка к тому, как жить в непростом большом мире.

Здесь очень важно, какие люди его окружают, встречаются на пути. Но у него есть жизнь, а значит – возможность встретить тех, кто поймет, даст какие-то ресурсы, поможет реализовать себя. То есть – шанс встретить неравнодушных людей, найти настоящую любящую семью. Хотя – не исключена возможность не найти семью, встретить и равнодушных, и тех, кто сделает больно, причем как душевно, так и физически.

Здесь вопрос отношения общества к детству, к детям, оставленными родителями. Насколько общество готово взять на себя ответственность за то, что кто-то совершил грех и попытаться этот грех собственным участием поправить? Вот здесь, мне кажется, нашими общими усилиями, происходят какие-то сдвиги, пусть и не большие, но они есть, и это важно. Все больше людей понимает, что дети в детских домах – это не дело государства, а каждого конкретного гражданина. И я вижу, что как уже нередко люди едут в детские дома не попеть-поплясать для сироток, а берут их в семьи или становятся наставниками, помогают найти свое место в жизни, почувствовать себя нужными. 

А потом, встав взрослым, такой ребенок, в соответствии с тем, что в него вложили люди и общество, даст милосердный ответ на тот поступок, грех, который был совершен когда-то его кровными, оставившими его родителями: он начинает разыскивать их, стремится узнать что-то. И, если люди, которые были рядом, все сделали правильно, разыскивать не для того, чтобы отомстить, бросить в лицо свою обиду, а, чтобы простить и просто знать свои корни. И это правильно – абсолютно нормально помнить про пятую заповедь. 

У ребенка, которого уже нет, совсем нет никаких шансов ни на что. Сколько он мог бы сделать, кому-то помочь, кого-то научить помогать – никто никогда не узнает. Здесь уже ничего не поправить.

Когда круг разрывается

— Выпускники детских домов, увы, сами нередко делают аборты или сдают детей в ту же систему, из которой они вышли…

— Так я об этом постоянно и говорю – детский дом – это не то место, где должен расти ребенок. Его место – в семье. Усыновление, опека, приемная семья – все эти формы семейного устройства и созданы для того, чтобы ребенок, наконец, нашел семью, где он научится, в том числе, и ответственному родительству. Научится, чтобы порвать порочный круг и уже своих собственных детей воспитывать в любви, да еще, возможно, как-то помогать тем, кого, как и его когда-то, бросили кровные родители.

Он уже будет не мстить, а станет не разрушать, а созидать. Но это при условии, что общество не будет равнодушно к его судьбе. Или хотя бы – конкретные люди, которые примут и будут заботиться о нем, сочувствовать и поддерживать. 

Но сколько дорог, возможностей прерывает женщина, когда принимает решение остановить жизнь другого человека. Ведь вместе с его, едва начавшейся жизнью, исчезает возможность появления и других жизней – его детей, внуков… Нельзя через такой грех решить свои проблемы, — материальные, психологические и так далее.

Понятно, что женщина идет на аборт нередко в непростой жизненной ситуации. Но всегда важно помнить — Господь не оставляет никого. Ни ребенка, который сохранился во чреве, а потом, возможно, не попал в трудную жизненную ситуацию. Ни матери, которая сохранили жизнь ребенку и оставила его в детском доме. А, может быть, и не отдала, а решила, положась на Бога, воспитать его…

Важно только, чтобы женщине на пути, опять же, встретились неравнодушные люди, готовые помочь, поддержать…

— Знаю несколько историй, как женщин, которые хотели сделать аборт, люди уговорили не делать этого, обещав взять их детей себе. Теперь эти дети растут в любящих приемных семьях…

— Вот потому важно смотреть вокруг, искать помощи, поддержки, чего-то, что поможет найти правильный ответ. Вопрос «быть или не быть?» человек не вправе ставить даже относительно своей жизни, не говоря уже про жизнь другого.

Важно открывать сердце. Всякий, попадающийся навстречу и предлагающий свою помощь и участие, возможно есть тот, кто ей поможет и спасет женщину от этого непростого шага.

Ищем виноватых?

— Все время и про аборт, и про отдавание в детский дом говорится об ответственности женщины. Но дети появляются при участии двоих – мужчины и женщины…

— Это понятно, и ответственность мужчины, у ребенка которого отняли жизнь во время аборта ничуть не меньше. Но поиск виноватых здесь бессмыслен. Если мужчина не против (а порой и инициатор) того, чтобы его ребенка лишили жизни, то какой он мужчина? Его просто нужно скидывать со счетов. Увы, с таким папашей вся ответственность за ребенка ложится на женщину. И ей важно не замыкаться, не думать, что раз она чувствует себя бессильной, то ничего и не сделать.

Сегодня, мне кажется, у нас все-таки сложилось какое-то гражданское общество, и оно более открыто для того, чтобы помочь другим. Есть социальные сети, есть общественные организации, есть фонды, есть кризисные центры. Надо все-таки стараться обратиться и сказать, что у меня такие-то проблемы. Там люди могут оказать настоящую поддержку.

Возможно, могут оказать поддержку даже те, кто рядом – соседи, друзья. Настоящую помощь, а не так, что: «Давай я тебя отвезу домой после аборта, тебе сложно добираться самой будет». Если это и «дружеская поддержка», то — поддержка греха.

Настоящая поддержка – это реальная помощь, которая работает на сохранение жизни, сохранение семьи (в случае, если мать собирается сдать ребенка в детский дом).

Вспоминаю фильм «Москва слезам не верит». Главная героиня не сделала аборт, ее поддержали друзья (помните вещи от «родственников со всей Москвы» одного из героев?). Да, потом ей было трудно, но насколько бы ей было трудно, если бы в ее жизни не было чудесной девочки Александры?

Материнство, — оно вне политики, вне национальности, оно остаётся тем же во все времена – важным и значимым.

Надо помнить об этом и не стесняться просить о помощи. Время пройдет, стеснение уйдет и будет больше радости и счастья от того, что рядом ребенок.

— Вам приходилось помогать женщинам, которые собираются делать аборт?

— Неоднократно. Потому у меня есть определенное понимание, какие сложности возникают, в какой момент нужно поддержать, что предложить, какие ресурсы, кто может в этот момент на какое-то время стать опорой и поддержкой. В большинстве случаев удавалось убедить женщину не делать аборт. Потому что чаще всего, женщина, даже если она и думает о нем, не замерла как мать, она просто мечется. И в этот момент нужно просто подставить ей плечо и какое-то время сопровождать ее, не бросать одну. Говорить с ней, помогать, поддерживать, в том числе в решении каких-то бытовых, бюрократических вопросов (в получении гражданства ребенку, например, и прочее, прочее).

Но здесь, опять же, важна роль не только общественников, но и друзей, одноклассников, одногруппников, в том числе родственников — дальних, близких и так далее.

Возвращаюсь к тому, с чего мы начали разговор – аборт и оставление в детском доме – это две разные истории об одном – о родительской ответственности. А еще — это о людях. Причем о разных людях. Ведь это люди делают аборт женщины, способствуя тому, чтобы история конкретного человека закончилась, едва начавшись. Люди работают в детских домах, берут детей в приемные семьи, помогают сохранить семьи, оказавшиеся в кризисных ситуациях.

Однако важный нюанс. Развитие форм семейного устройства, грамотное сопровождение приемных семей, в том числе необходимая психологическая помощь в разрешении тех или иных ситуациях, материальная поддержка, профилактика отказов от детей – это все то, о чем я постоянно говорю. Но все это имеет смысл, если ребенок есть. Если ему сохранили жизнь.

С той первой историей все гораздо сложнее. Жизнь не наступила, а уже все закончилось. А здесь, даже если мать отказалась, она может и вернуться, и в детским дом устроиться работать, и забрать, и понять счастье материнства. Есть, надежда есть, что все-таки она когда-нибудь придет и скажет: «Здравствуй, сынок!». Если не она, то другая женщина, другой мужчина могут стать по-настоящему родными мамой и папой для него. Для того, который живет.

Мария Серебрячинская